Сотрудник краеведческого музея Наталья Шпирько считает, что такой ажио-таж вокруг костей напрасен. В своем заключение, Наталья Викторовна вы-двигает абсолютно другую версию. Вот что она пишет:

«5 августа 2010 года мне позвонили из администрации города с сообщением, что по дороге на турбазу работники водоканала обнаружили какие-то кости. Позже выяснилось, что находка сделана рано утром, в результате разрытия траншеи. К тому времени, как мы приехали на место, работы были прекращены, техника убрана, часть материала передана на экспертизу в милицию. При осмотре места обнаружилось множество выходов костей в стенке траншеи. На следующий день я ездила на это место с руководителями местного военно-исторического клуба. Мы провели тщательный осмотр места и сделали фотографии. Сразу удивило отсутствие сопутствующих захоронениям предметов: одежда, ритуальные предметы, личные вещи.

Через несколько дней водоканал продолжил работы, траншея была закрыта. Поднятые кости после экспертизы были переданы на хранение в воинскую часть. Кстати, ЕДИНСТВЕННАЯ экспертиза, которой подверглась находка, - милицейская, на исключение криминала. В заключении содержится вывод: «состояние костной ткани на представленных фрагментах костей скелета указывают, что срок их пребывания в грунте может составлять десятки лет (30, и более лет)». Знаковое число «30» в экспертизе указывает, что уголовное дело заводить не следует за давностью лет.

24 августа 2010 года, находясь в командировке в Краснодаре, я обратилась за помощью к куратору музеев в департаменте культуры Вере Петровне Со-фьиной. Она посоветовала переговорить с Натальей Владимировной Волкодав, отвечающей за сохранение исторического наследия в крае. В разговоре Н.В. Волкодав пояснила, что недокументированными находками возрастом до 100 лет занимаются поисковые организации и обещала связаться с департаментом молодёжной политики, к которому относятся эти организации. Руководитель одной из поисковых организаций Алексей Корецкий откликнулся на просьбу помочь в раскопках. Я ранее была знакома с этим человеком, в апреле 2010 года мы проводили совместную выставку в КДЦ «Родина». Алексей Корецкий преподает специальные дисциплины курсантам одного из ВУЗов МВД, а также руководит клубом «Щит и меч», занимающимся поиском погибших в Великой Отечественной войне.

27 августа Алексей предложил свою помощь городской администрации, а 28 августа начались работы по подъёму костей. К сожалению, со слов экскаваторщика поисковики не совсем правильно выбрали место: они выбрали  не место основного выхода костей, а место отвала, в котором были собраны кости.

В 2010 году были подняты шесть костяков, из них один – ребёнок около 6 лет. Версию «улагаевского» происхождения костей приняли (с моих слов) как рабочую гипотезу. Ещё раз повторю – по акту экспертизы этим костям могло быть и 90 лет (гражданская война), и 75 лет (голодомор), и 2000 лет (меотское поселение, смытое ураганом). 14 октября 2010 года кости были захоронены на новом городском кладбище как жертвы гражданской войны:

Обоснование этого решения довольно шаткое: тщательной проверки принад-лежности захоронения как не было, так и нет до сих пор. На кладбище во время погребения костей мне встретился Николай Александрович Червонящий. Он сказал, что интересуется историей вообще и этой находкой в частности. В дальнейшем общении я пояснила ему, что «улагаевская» версия находки – рабочая гипотеза, и что скорее всего она не подтвердится – слишком мало сопутствующих предметов. Самой главной задачей до сих пор является определение возраста поднятых костей, только исходя из этого можно работать дальше.

Летом 2011 года на месте находки силами волонтёров велись более масштаб-ные работы. Было поднято более 80 костяков, в том числе маленький ребёнок. Часть сопутствующих предметов (перед тем, как отдать Корецкому) принесли показать в музей. К сожалению, «раскопщики» вместо того, чтобы обратиться к квалифицированным специалистам, спрашивают совета у посторонних людей. По найденным предметам они консультировались в местном ювелирном магазине, у скупщиков металлолома и т.д. Почему-то их не смутило полное отсутствие нательных крестов. Если при 6 поднятых это могло быть случайностью, то при 80 – это настораживает.

В декабре 2011 года, находясь в Краснодаре на курсах повышения квалификации музейных работников, я обратилась за консультацией к руководителю отдела археологии КГИАМЗ им. Е.Д.Фелицына Евангелине Анатольевне Хачатуровой. Посмотрев фотографии предметов, найденных с костями, она предположила, что раскопки ведутся на средние века. В музеях края предметы, аналогичные поднятым в раскопках, датированы XII-XIV веками.

Исходя из изложенного считаю, что если этих людей следует захоронить в публичном месте, это никак не может быть Мемориальный комплекс на ул. Братской. Они не были нашими предками, нашими родственниками, они во-обще не были христианами. Мы даже не знаем, были ли они достойными людьми и совершили ли какой-либо подвиг. Конечно, хорошо, что перед захоронением на новом кладбище было проведено отпевание, но этот обряд нужен был нам, современникам, а не людям, чьи останки мы перезахоронили.

По поводу увековечения памяти – достойнее всего насыпать над этими людьми курган по обычаям кочевников средневековья, а на вершине поставить стелу с рассказом о том, какой это народ, или даже новодельную «каменную бабу» по образцу XII века.

Курган не только сохранит память об этих людях, но и привлечёт к ним внимание и наших любителей истории, и отдыхающих. По выбору места перезахоронения: место находки в этом плане неудачно – рядом технические сооружения, водозабор, охранная зона водоканала. В качестве вариантов можно предложить «мыс любви» – там уже есть один рукотворный холм либо одну из старых промзон в черте города. А вообще по месту размещения нового объекта пусть выскажутся наши земляки».

Неожиданный вывод, не правда ли? Конечно, можно не согласиться с доводами сотрудника краеведческого музея. Но в одном Наталья Викторовна абсолютно права. Без научной экспертизы костей не имеет смысла рассуждать, кого же все-таки нашли в траншее: красных или белых…